Автор: Сергей Л. Лойко
Украинский командир взвода сидел в сгоревшей бронемашине на краю взлетной полосы Донецкого аэропорта. Рядом с ним, на водительском сиденье, было тело его товарища. Всего в нескольких ярдах сквозь густой туман он слышал убивших друга сепаратистов.
Всего несколькими днями ранее Максим Бугель, бывший менеджер сотовой компании, сидел со своим другом на базе, пил чай и смеялся над его шутками. Они делились памятью о мирной жизни, которая у них когда-то была. Теперь Бугель пытался вытащить обгоревшее тело товарища из почерневшего остова машины, чтобы вернуть его домой, где его смогут как следует похоронить.
Водитель и еще четверо из экипажа машины погибли в последние дни осады Донецкого аэропорта, здание нового терминала которого, когда-то блестевшее стеклянными стенами, стало обреченным «маленьким Сталинградом» для его украинских защитников, оказавшихся в меньшинстве.
Сергей Лойко / Los Angeles Times
На окраине Донецка Максим Бугель (слева), украинский командир взвода, разговаривает с выжившим при осаде аэропорта.
Сергей Лойко / Los Angeles Times
Тело украинского солдата, убитого в бою, ожидает эвакуации на базе на окраине города.
Сергей Лойко / Los Angeles Times
Виктор Муженко, начальник Генштаба украинской армии, наблюдает за операцией близ аэропорта.
Сергей Лойко / Los Angeles Times
Украинские солдаты проходят мимо тела пророссийского сепаратиста неподалеку от аэропорта.
Сергей Лойко / Los Angeles Times
Захваченный в плен и раненный пророссийский сепаратист лежит на носилках внутри штаба украинской армии под аэропортом.
242 дня они удерживали позиции в боях с пророссийскими сепаратистами, которые обстреливали их с дальних подступов к летному полю и пробирались над ними и под ними в руинах терминала. Наконец, на прошлой неделе оставшиеся в живых украинские солдаты бежали. Битва была проиграна.
Бугель слышал смех и громкие голоса на верхушке остова диспетчерской башни. Он выглянул из бронемашины и увидел, как пара «сепаров» вешают черно-сине-красный флаг самопровозглашенной Донецкой республики. Один человек держал в руках камеру, а второй — микрофон; они брали интервью у торжествующих бойцов об одержанной ими победе.
Его сердце тяжко билось, пока четверо его солдат тащили первые два тела обратно в грузовик; 10 минут пути по кошмарному ландшафту из обломков и грязного снега.
Изможденный, он ненадолго присел рядом со своим другом. Стоял мороз; изо рта у него шел пар. Затем, собрав все силы, он столкнул мертвого водителя на землю.
«Я словно попал в ад», — вспоминал долговязый офицер, выглядящий моложе своих 32 лет в плохо сидящей форме, сидя на раскуроченной даче на окраине Донецка. «Меня окружали товарищи, все они были мертвы, и враги, которые были очень даже живы».
::
Когда солдаты Бугеля вернулись, они немного поспорили, стоит ли стрелять по людям на башне. Но они решили этого не делать, потому что некоторые из них, по-видимому, были журналистами, пусть даже и российскими.
Напротив, они в молчании ушли, неся трупы своих убитых товарищей. Бугель тащил одного из них на спине.
«Водителя удалось опознать, потому что он сидел на водительском сиденье, а мы знаем, как его зовут», — рассказал Бугель. «Один до сих пор держал в руке Калашников, и мы сумели опознать его по номеру оружия. Остальных троих отвезут в лабораторию на опознание».
Все они служили в одной и той же десантной бригаде, которая последней осталась защищать терминал, битва за который унесла жизни десятков, а сотни были ранены.
Но в последние дни, разорвав несколько перемирий, сепаратисты усилили натиск на терминал, обстреливая его днем и ночью.
«Они подвели два танка прямо к терминалу, несколько раз выстрелили прямой наводкой и уехали, а наша артиллерия не успела достать их; они так делали раз за разом, превратив терминал в настоящее решето», — рассказал командир бригады полковник Евгений Мойсюк с тяжелым вздохом.
«Мы больше не могли подвести туда танки или бронемашины, потому что они использовали время перемирия, чтобы укрепить все боковые подходы и разместить там все виды тяжелого оружия».
В итоге все бронемашины его бригады были уничтожены или повреждены, а бригада недосчиталась 62 человек. По крайней мере 13 из них были мертвы, включая пятерых в машине. Остальных, сказал он, взяли в плен, или и того хуже.
Глаза Мойсюка были полны ярости, он настаивал, что среди врагов были российские регулярные части, хотя Москва и отрицает непосредственное участие в конфликте.
«Язык, на котором они говорили, акценты, жаргон, лексика — все это был российский русский, даже не украинский русский», — горько сказал он, сидя в темном подвале дачи и вспоминая перехваченные ими радиопереговоры. «Это были профессионалы, здесь вопросов нет».
Пока он говорил, в крышу соседнего дома попала ракета «Град». Прямое попадание, доложил дежурный офицер.
«Профессионалы», по его словам, вытеснили защитников терминала с первого этажа на второй, затем взобрались на третий этаж, заложили взрывчатку и взорвали потолок и основание второго этажа. По его словам, тогда большая часть украинских десантников, которых было около 50, были убиты или ранены.
::
Украинские журналисты и политики любят называть защитников Донецкого аэропорта «киборгами», не боящимися смерти символами народного сопротивления тому, что многие в Украине считают российским вторжением.
«Киборги выдержали последнюю атаку; не выдержал бетон», — рассказал командир батальона другой бригады с позывным «Майк», чьи бойцы успешно защищали два терминала аэропорта большую часть октября и ноября.
Мойсюк пожаловался, что его люди «словно оказались в заложниках этой красивой легенды о киборгах», стремясь оправдать этот миф, когда защищать рушащееся здание уже было невозможно, и в итоге оно рухнуло на их головы.
«Нам нужно было эвакуировать людей несколькими днями раньше, потом дождаться, пока сепары соберутся там и похоронить их под руинами», — рассказал он. «Но на войне — твоя воля против чужой, твоя хитрость против чужой, и это они нас похоронили».
Он вспоминал последние дни осады.
В какой-то момент в отчаянной попытке спасти своих людей Мойсюк позаимствовал пару бронемашин с водителями из другой бригады. Но водители отказались отправляться туда, где, как они знали, было самое пекло.
Так что офицерам из бригады Мойсюка пришлось ехать сквозь туман, легший на летное поле. Заблудившись в тумане, они оказались у другого здания, где их окружил враг.
«Силы были неравны, они истратили все боеприпасы, а затем пошли в рукопашную. Некоторые были убиты; некоторых одолели и взяли в плен», — рассказал Мойсюк.
На следующий день оставшимся десантникам приказали атаковать аэропорт в лоб.
«Это полный идиотизм!» — воскликнул командир десантного батальона майор Руслан Прусов. «Мы не пехота. Мы десантники. Чтобы идти в бой, нам нужна бронетехника. У нас ее нет».
«Чтобы по-настоящему штурмовать аэропорт и отбить его, нам нужно 10 000 бойцов, танки и бронемашины, но, прежде всего, час-два хорошего артиллерийского или ракетного обстрела», — заявил Прусов. «Но лучше всего — авиаудары или тактические ракты».
Батальон Прусова был на марше более 24 часов, прежде чем добрался до аэропорта. Изможденные бойцы прибыли в 6 утра 20-го января, так толком и не поев и не отдохнув. Имея в распоряжении всего 14 бронемашин и 124 бойцов, они получили приказ провести еще одну спасательную операцию в 8 утра.
«Я потерял двоих бойцов убитыми, семерых ранеными и семь машин, не успев еще добраться до летного поля», — рассказал Прусов, который сейчас квартирует с его бойцами в поврежденном, но до сих пор роскошном особняке бывшего советского генерала КГБ — без воды, электричества и отопления — на окраине Донецка.
«Когда те, кому это удалось, туда добрались, их чуть не застрелили защитники, которые не поверили, что их спасают, и поначалу в тумане приняли их за врагов».
Командующий операцией, генерал-полковник Виктор Муженко, глава Генштаба Украины, не был склонен разделять пессимизм его подчиненных.
Муженко был одет в обычную солдатскую форму и держал в руках Калашников, идя возле аэропорта средь бела дня. Когда ярдах в 50 разорвалось несколько снарядов, он не обратил на них внимания и не прибавил шагу.
«Война без потерь не бывает», — рассказал Муженко. «Потери противника гораздо выше наших, и мы не потеряли аэропорт, он просто стал фронтом, вот и все».
«Все было сделано правильно и вовремя, и битва, в которой аэропорт — только небольшой элемент, еще далеко не закончилась», — заявил он. «Вот увидите».
Примерно в миле оттуда врач осматривал крупную, кровоточащую рану на макушке солдата. Боец сказал, что у него кружится голова, а врач попросил его подождать, чтобы он мог наложить швы и перевязать рану.
«Разве ему не нужно в госпиталь?» — спросил другой солдат.
Врач рассмеялся. «Если мы будем слать в госпиталь каждого с такими ранами», — ответил он, — «некому будет воевать».
Глобус Украины 